Потребность в ограничивающем законе
С точки зрения Ислама, человек подобен локомотиву; иными словами, страннику, который движется от точки отправления к пункту определенного назначения, в котором он достигает максимального совершенства и счастья.

Время жизни и ее продолжительность напоминают маршрут, который должен быть преодолен для того, чтобы достичь пункта назначения. Позвольте мне привести пример, который поможет читателям лучше понять эту тему. Предположим, что водитель хочет выехать из какого-нибудь города, скажем, Тегерана, и направиться в сторону Машхада. Если руки и ноги водителя парализованы, естественно, он не сможет вести машину. Он может управлять ею только в том случае, если его конечности целы и здоровы, и [благодаря этому] он свободен в принятии решения и в выборе. В противном случае, он не сможет преодолеть такой путь, ведущий к совершенству. Поэтому Всевышний Аллах даровал человеку свободу воли и способность осуществлять выбор, и идти по этому пути на своих собственных ногах на основе собственного выбора и по своей воле, и достигнуть пункта назначения. Иначе он не сможет прибыть туда.

Раз так, то если кто-то воображает, будто бы он может пройти этот путь к совершенству под принуждением и достигнуть пункта назначения, он ошибается. Человек должен быть свободен в выборе этого пути.

Чем более человек свободен в своем выборе, тем большей ценностью обладают его действия [на данном пути]. Ибо если водитель просто здоров физически, это еще не является гарантией того, что он достигнет пункта назначения. Это так, потому что, возможно, он выберет неверную дорогу по причине своего упрямства, прихоти или каприза, и, не находясь под принуждением, он может своими собственными руками повернуть руль, нажать на педаль и упасть в каньон. Таким образом, одной лишь возможности выбора и силы воли недостаточно для того, чтобы человек достиг счастья. Напротив, необходимо, чтобы он обладал всеобъемлющей мотивацией [направиться именно к этой цели своего маршрута - совершенству]. Иными словами, для достижения счастья достаточно необходимых дорожных знаков и четкого соблюдения правил вождения, а также следования указателям направления к пункту назначения. Кто-то скажет, что он является могучим созданием, наделенным волей, и что он желает нарушить правила движения и указания водителю, и что никто не должен препятствовать ему в этом, даже если известно, что эта дорога ведет к падению в пропасть каньона.

Так, помимо того, что человек должен обладать физическим здоровьем, ему также следует знать маршрут и соблюдать правила. Правила вождения можно разделить на две категории: первая группа – это правила, в случае несоблюдения которых водитель может нанести вред самому себе. Например, если он выедет за линию эстакады, он может сорваться в каньон или упасть с моста – что представляет угрозу для самого водителя и для его транспортного средства. Чтобы избежать таких опасностей, устанавливаются предупредительные знаки, например, «Опасный поворот», «Держитесь правой стороны», «Снизьте скорость» и т.д., предполагающие, что водитель не будет нарушать правила дорожного движения и будет проявлять осторожность в интересах собственной же безопасности. Вторая группа правил – это те, нарушение которых таит в себе опасность не только для жизни самого водителя, но и угрожает жизням других людей и может привести к авариям, в которых иногда гибнут сотни людей.

Иногда мы видим, что на некоторых скоростных автомагистралях и шоссе, особенно в тех странах, где разрешено ездить с большой скоростью, сотни водителей не соблюдают правила дорожного движения, что чревато столкновениями и в результате представляет угрозу жизням людей. В газетах порой пишут, что, например, в Германии произошел инцидент, когда столкнулись 150 машин. Естественно, когда происходит такое, недостаточно одних предупреждений и советов соблюдать осторожность; в действительности, на дорогах надо также установить светофоры и более заметные предупредительные знаки; а также – средства наблюдения и автоматические камеры, а порой требуется вмешательство полицейских с тем, чтобы преследовать и эффективно наказывать нарушителей. Пренебрежение правилами в первом случае может привести к тому, что транспортное средство выедет за пределы шоссе и перевернется, в результате чего водитель может переломать руки и ноги. В таком случае он уже не сможет вести машину, ибо он нанесет себе существенный ущерб. Но во втором случае нарушения правил могут угрожать чужим жизням, и на основании этого полиция будет преследовать нарушителя и применять к нему карательные санкции.

Разница между моральными и правовыми законами
В течение жизни человека подстерегает два типа опасностей. Первый вбирает в себя то, что угрожает только нам самим. Если мы не будем соблюдать эти законы и распоряжения, мы нанесем вред самим себе. В действительности, ущерб и потери, связанные с их несоблюдением, сугубо индивидуальны и касаются лишь самого человека. В таких случаях издаются вердикты, в которых подчеркивается, что следование им является моральным законом – и они так и называются технически. Если человек не будет выполнять молитвы или совершать какой-либо другой грех, запрещенный Аллахом, наедине с собой и так, что никто не узнает об этом, данный человек навредит тем самым только самому себе. Никто не будет преследовать его и спрашивать, почему он совершает этот грех в уединении.

Более того, никто не имеет права допытываться, грешит он или нет, ибо выслеживание и вмешательство в частную жизнь людей незаконно. Ибо это – личное дело человека. Несмотря на то, что существуют распоряжения морального характера и вердикты, что даже наедине с собой человеку не следует грешить и даже помышлять о совершении запрещенного, эти наставления подобны предупредительным знакам на дорогах. Это подобно рекомендации ехать медленно, несоблюдение которой может быть чревато потерей ориентации в пространстве, выездом с правой части дороги на ее левую часть, превышением скорости, в результате чего пострадает только сам человек, и полиция не будет следить за ним. Тем не менее, другой тип опасностей касается не только самого человека. В случае несоблюдения этих правил может быть нанесен ущерб как самому человеку, так и обществу. А раз так, эти законы должны гарантированно соблюдаться, а их нарушение – соответственно наказываться.

Это аналогично такому нарушению правил вождения, которое может привести к аварийным ситуациям и представлять угрозу жизням людей. Именно на этом основании полиция будет преследовать и накладывать санкции на нарушителя. В данном случае речь идет о правовых нормах, включающих в себя систему наказаний и уголовное право, которые разработаны наряду с моральными законами. Таким образом, эта область [человеческой жизнедеятельности] связана со сферой права, а законы претворяются в жизнь исполнительными органами, деятельность которых обеспечивается правительством.

Так, основное отличие между моральными и правовыми нормами заключается в том, что никто не выступает гарантом исполнения первых, и никто не наказывает того, кто их не соблюдает. Если кого-то преследуют, с моральной точки зрения это не является нарушением, однако с правовой точки зрения это преступление, и это относится к сфере компетенции судебных органов и правительства – гаранта исполнения законов. И если рамки «личного пространства» будет расширены, [несоблюдение] будет вне рамок закона в общем смысле слова, в противном же случае – наказуемым и преступным.

В любом случае, так же, как водитель должен быть беречь свою жизнь, равно как и жизни своих пассажиров, и не подвергать из опасности, такой человек, как странник, отправляющийся в путь, столкнется на нем с множеством опасностей по мере приближения к пункту назначения. Эти опасности порой подстерегают только его самого и тех индивидуальных предписаний, которые являются наставлениями морального характера. Но как скоро возникнет потенциальная угроза другим, или же это как-либо будет оскорбительным для них с моральной точки зрения, или являться вторжением в их жизни, посягательством на их собственность и достоинство, это уже подпадает под действие правовых (а не моральных) норм, исполнение которых должно гарантироваться правительством.

Что касается правил дорожного движения, которые мы упоминали, то хвастливый водитель скажет: «Я свободен и я по своей воле нарушаю правила», но последствия этого нанесут вред лишь ему самому и лишь послужат ему уроком, что стоит быть осторожным и внимательным, иначе возникнет угроза его жизни, однако если он создает опасность для жизней других людей, они должны предотвратить [нарушения предписаний с его стороны]. Полиция будет преследовать его. С помощью разного рода приспособлений, таких, как радар, электронные приборы, камеры автоматического слежения, они поймают и накажут его. В данной ситуации никто не скажет, что полиция угрожает свободе человека.

Все люди и все разумные существа в этом мире осознают, что если определенное действие представляет угрозу для окружающих, должен существовать закон, ограничивающий свободу нарушителя, ибо она теряет свою легитимность и законность. Ум не приемлет такой свободы, которая наносит вред другим людям. Все разумные люди разделяют это убеждение, и мне не известно ни об одном «разумном» человеке, который бы со знанием дела и осведомленностью заявил бы, что человек должен быть свободен в своей жизни и не важно, наносит ли он вред только себе, или также и жизни, имуществу и достоинству окружающих – никто не согласится с таким утверждением. Таким образом, везде, где существует закон, общество должно принимать этот закон, и это должно осознаваться конкретными людьми и не быть предметом дискуссий.

Различие между религиозными и атеистическими правовыми культурами
Мы объяснили, почему не может быть споров по поводу необходимости закона. Дискуссия начинается с того момента, как возникает вопрос: насколько этот закон должен ограничивать свободу и регламентировать ее аспекты, и указывать: «Держитесь правой стороны», «Снизьте скорость», и до каких пределов он вправе ограничивать свободу человека?

Все сходятся на том, что если имеет место посягательство на жизнь и имущество окружающих, и если действие человека угрожает жизням остальных, закон должен пресечь подобное действие, и не позволять никому, например, целиться в людей из автомата и расстреливать их. Теперь же, когда мы признали тот факт, что закон обладает полномочием посягать на свободы, опасные для остальных, возникает вопрос: ограничивает ли законодатель свободу человека только в том случае, если она вредит мирским интересам окружающих и наносит им материальный ущерб, или же нормы, регулирующие религиозные, духовные и не мирские вопросы, также должны быть приняты во внимание? Яблоком раздора служит следующая дискуссия. Мы можем разделить [правовые] культуры на два вида: один из них – Божественно инспирированные [системы права], и блестящим примером здесь является исламская культура, на которой мы концентрируем свое внимание.

Мы верим в то, что Божественная инспирация специфически присуща не только исламской религии. Скорее, [эта группа правовых культур] также включает в себя и другие небесные религии, несмотря на то, что в них были внесены искажения и девиации.

Противоположностью этому типу [правовых] культур служит культура иного типа, которую мы назовем «атеистической, или не имеющей Божественной инспирации», образцом которой на сегодняшний день выступает Запад. Мы должны всегда помнить о том, что мы имеем в виду не географический Запад, скорее, мы говорим о том, что мы называем «западной культурой», которая доминирует в Европе и Америке. Государства в этой части мира делают популярной эту культуру, и мы находимся на пороге распространения этой культуры в других странах. Итак, ясности ради, давайте опишем два этих типа культуры. Одна из них – Божественно [инспирированная] культура, а другая – западная (атеистическая) культура. Две эти культуры обладают некоторым набором фундаментальных отличий, о которых мы и поговорим.

Три столпа западной культуры
Можно сказать, что западная культура базируется на трех столпах. Конечно, у нее есть и иные аспекты и элементы, но наиболее фундаментальных особенностей – три. Ее первый столп – это «гуманизм». Это означает, что человек должен вести жизнь, полную комфорта, счастья и легкости – а более ничто не является ценным. Слово «гуманизм» возникло в знак противоречия стремлению к Богу и религии. Конечно, предложены и иные трактовки данного понятия, но они [сейчас] вне рамок нашего рассмотрения. Популярное значение [понятия «гуманизм»] – это «антропоцентризм». Это значит, что человек должен думать о себе, собственном удовольствии, развлечениях и комфорте, но есть ли Бог, существуют ли ангелы – это не должно быть предметом его заботы. Данная тенденция является антагонистичной по отношению к иной, доминирующей в Европе и в странах Востока до того, в Средние века, когда все внимание человека было сконцентрировано на Боге и духовных практиках.

Сторонники этих взглядов утверждают, что мы должны оставить это занятие (то есть перестать уделять внимание сакральному в ущерб мирским делам). Нас уже порядком утомила средневековая проблематика. Вместо того, чтобы вести средневековые церковные дискуссии, мы хотим вернуться к идее человечества, и не делать предметом нашего рассмотрения ничего, кроме человека и природы, а в особенности – говорить о Боге. Конечно, для нас не обязательно отрицать Его и религию, но нам нет до этого дела. Мерило всего – это человек.

Поворот к гуманизму в Европе начался в конце Средних веков усилиями известных литераторов и поэтов того время, таких, как итальянец Данте[1]. В действительности он знаменовал собой возврат к дохристианской эпохе.

Как мы знаем, христианство зародилось на Востоке, в частности, в Палестине. Прежде, чем христианство пришло в Европу, европейские общества были идолопоклонническими. Самой главной империей тех времен была Римская Империя, расколотая на Византию (располагавшуюся на территории современной Турции) и Западную Римскую Империю (ныне – Италия).

За исключением евреев, все народы того времени поклонялись идолам. После того, как христианство пришло в Рим, элементы идолопоклонничества проникли в него, и в такой форме европейское общество христианство приняло. Примерами искажений, внесенных в христианство, является доктрина троицы, а затем – установка статуй Святой Марьям (Девы Марии) и ангелов в церквях. В результате церкви стали похожими на языческие храмы прошлого.

Таким образом, западное христианство является искаженной формой того христианства, которое пришло на смену политеизму; а его правители в действительности было от мира сего и было лишено духовной инспирации, хотя они властвовали над Европой, прикрываясь именем христианства, Божественного Закона, возвышенными и духовными устремлениями. Под предлогом «защиты христианства», под «священными» и «духовными» лозунгами совершалось множество отвратительных преступлений, пока люди постепенно не стали задыхаться от смрада всех этих несправедливостей и злодеяний, шаг за шагом возвращаясь к дохристианскому образу жизни.

Источником гуманистической мысли, на самом деле, является постановка человека на место Бога, возвращение с небес – на землю, и от устремленности к будущей жизни – к мирским заботам.

Это – смысловое ядро гуманистической мысли, которая утверждает, что мы должны поставить человека на место Бога. С распространением популярных сочинений тез времен и усилиями таких авторов-гуманистов, как знаменитый итальянский поэт и литератор Данте, эта тенденция набирала все большую силу в западных странах, человек представлялся в качестве мерила всего во всех его проявлениях и во всех аспектах его существования. Поэтому гуманизм является материнским лоном всех иных течений, которые сейчас лежат в основании западной культуры.

Этот принцип антагонистичен по отношению к Божественно инспирированной культуре, которая постулирует, что Судья всему – Аллах, и все наши помыслы должны вращаться вокруг понимания Бога. Все наше внимание должно быть направлено на Него. Мы должны искать благосостояния и совершенства через приближение к Нему и Завет с Ним, ибо Он – Источник любой красоты, любого блаженства, всякого благородства, всякого совершенства. Следовательно, Аллах – это Ось всего. Если мы действительно захотим определить эту идеологию путем добавления суффикса «изм», то мы должны назвать это направление Аллах-измом. Это означает, что внимание устремлено к Аллаху, а не к человеку.

Это – первый базовый пункт расхождения и столкновения между Божественно инспирированной культурой и западной атеистической культурой. (Конечно, на Западе также существуют исключения в виде более или менее религиозных и духовных течений, распространенных там. Но, на мой взгляд, доминирует при этом все же тенденция, названная мною «западной культурой»).

Второй столп западной культуры – это секуляризм. После того, как западники провозгласили человека осью мироздания, если некий человек склонялся к религии, он был бы подобен какому-нибудь поэту или художнику, или другому человеку искусства, и не подвергался преследованиям. Точно так же, как кто-то становится поклонником конкретной школы живописи или скульптуры, кто-то становится мусульманином или христианином, и путь одного не является помехой пути другого, и выбор каждого человека должен уважаться. Они утверждают, что если кто-то хочет обратиться к религии в том, что касается его частной жизни, подобны тем, кто предпочитает тот или иной жанр литературы, поэзии, искусства, и их выбор должен уважаться. Но эти индивидуумы должны быть уведомлены о том, что религия не имеет отношения к базовым вопросам бытия и не должна становиться основой жизни. Так же, как у литературы и поэзии есть своя определенная ниша, такая же ниша отводится [в западной культуре] и религии.

Давайте представим себе, что у определенных людей есть свои картины, и они открывают галереи и устраивают выставки своих работ. Мы также будем уважать их, но проявление уважения с нашей стороны не означает, что живопись имеет связь с политикой, экономикой и международными отношениями. Живопись – это маргинальное занятие. По мнению адептов западной культуры, религия обладает тем же статусом. Если есть те, кто хочет почитать Бога, посещать места поклонения, и если кто-то, подобно поэту, читающему свое стихотворению, молится Богу, до него никому нет никакого дела. Но мы озабочены тем, какие законы будут положены в основу управления обществом, какова будет его политическая и экономическая система. Религии не позволяется вмешиваться в эту сферу. Место религии, [по мнению секуляристов] – это мечеть, церковь и языческий храм. Серьезными исследованиями бытия должна заниматься наука, а религия не должна регламентировать жизненные вопросы.

Это направление и умонастроение в целом носит название секуляризма. Это доктрина отделения религии от жизни, от регламентации мирских вопросов, можно сказать, замены «жизни ради этого мира» вместо «жизни ради будущего мира», необходимость чего нам внушает религия. Они утверждают, что мы должны отказаться от подобных утверждений, что духовные аспекты жизни восходят к Пророку (ДБАР), или что в будущей жизни человека ждет Царствие Небесное и т.д., и что нам следует думать о земных вещах. Соответственно, вы должны говорить о еде, об одежде, об искусстве, о танцах, о музыке, и других подобных вещах, которые приносят прибыль в этой жизни и не имеют отношения к сфере религии. Но факт в том, что фундаментальные аспекты человеческой жизни, в частности, политика, экономика и закон – оставлены на откуп науке, а религии не дозволяется вмешиваться в эти сферы. Это – второй столп западной культуры.

Третий столп – это «либерализм», то есть превознесение человека. Человек должен быть полностью свободен, в его жизни не должно существовать запретов и ограничений, пока это не становится необходимым.

Однако количество этих ограничений необходимо свести к минимуму настолько, насколько это возможно, и сократить число ценностей. Действительно, у каждого человека и в каждом обществе есть своя система ценностей, но они не должны возводиться в абсолют.

Каждый свободен в том, чтобы быть приверженцем набора индивидуальных и коллективных обрядов и обычаев, но он не должен допускать ситуации, когда конкретная идея приобретает характер социальной ценности и внедряется в сферу политики, экономики и закона. Человек свободен в том, чтобы осуществлять любые сделки и производить все, что он хочет. Он может быть вовлечен в любой вид деятельности каким угодно образом, и должен быть свободен в сфере экономики настолько, насколько это возможно. Для него не должно существовать ограничений в выборе выгодной для него сделки вне зависимости от того, основана она на ростовщичестве или нет. Работнику нужно давать так много работы, насколько это возможно, а время его работы не должно быть ограничено во времени – так, чтобы капиталист мог получить больше прибыли и увеличить свой доход.

Что касается заработной платы за труд, то, по их мнению, чем она ниже, тем лучше. Соответственно, честность, сострадание и справедливость, естественно, несовместимы с либерализмом.

Человек либеральных взглядов должен думать об обеспечении своих экономических интересов. Конечно, с точки зрения целесообразности закон порой должен соблюдаться с тем, чтобы избежать хаоса и беспорядка. Но сложность заключается в том, что [по идее] человек должен вести себя так, как ему хочется. Он также свободен в выборе стиля одежды, и если у него возникнет такое желание, он может даже ходить голым, и в этом нет никакой проблемы. Никто не должен ограничивать его.

Конечно, порой в силу определенных сложившихся в обществе условий ограничения для индивидуумов все же вводятся – так, если они возжелают ходить абсолютно голыми, люди будут оскорблять и критиковать их, то есть не смогут быть толерантными по отношению к ним. Это – отдельная история, иначе не существовало бы ни одного закона, накладывающего ограничения на действия человека, на то, как он должен одеваться, должна ли его одежда быть длинной или короткой, должны ли в этом быть ограничения, и могут ли мужчина или женщина оголяться или нет.

Согласно либерализму, человек должен быть свободным, и отношения между мужчиной и женщиной должны быть настолько свободными, насколько это возможно. Только в случае возникновения крайне опасных для общества условий, этому должен быть положен конец, а свободы несколько урезаны. Это – кульминация и предел свободы. И, пока она не достигла допустимого предела, мужчину и женщину могут связывать любые отношения – такие, какие им нравятся. Так же обстоит дело и с политическими вопросами, и во всех иных сферах.

Принцип заключается в том, что ни одно условие или обстоятельство не должно ограничивать человека, пока это не становится необходимым. Это – основа либерализма, и, как мы уже сказали, три столпа – гуманизм, секуляризм и либерализм – составляют трехосновный фундамент западной культуры, и они играют жизненно важную роль в законодательной деятельности [в рамках западной культуры].

Фундаментальное столкновение между западной культурой и исламской культурой
Если сравнивать западную культуру с исламской, то первым камнем преткновения станет гуманизм, идея которого противостоит пониманию того, что Бог – Превыше всего. Те, кто разделяют эту концепцию так же, как мусульмане – верят в Аллаха, не принимают во внимание Его Закон. Они озабочены лишь их экономическими интересами, процветанием, комфортом и удовольствиями. Конечно, в западных направлениях мысли также в той или иной мере существуют дискуссии, например, о примате коллективизма или индивидуализма в вопросе о распределении благ и взаимоучете интересов. Тем не менее, у всех этих течений есть нечто общее, и это – представление о том, что необходимо отринуть как можно больше ограничений и условностей. В противоположность атеистической мысли, в Божественно инспирированном дискурсе и в исламской культуре существует постулат: человек не обладает верховенством, нет, Бог – Превыше всего. Это Он – Источник всех ценностей, красот, удовольствий и совершенств. Он – Абсолютная Истина. У Него – Высшее Право на человеческих созданий, и мы должны вести себя так, чтобы установить связь между нами и Им.

Бог не может игнорироваться нами в нашей жизни – иначе человек утратит свою человечность. Сущность человечности – в поклонении Всевышнему. Человек обладает внутренней склонностью к служению Аллаху. Если мы пренебрежем этой склонностью, мы разлучим человека с его человечностью. В любом случае, смысловой осью всех идей, мыслей и ценностей является только Бог, что несовместимо с антропоморфизмом.

Вторая проблема, возникающая в случае с секуляризмом, связана с его направленностью против верховенства религии. Для честного человека наиболее целесообразной и важной задачей является выбор религии. Прежде, чем думать о своем хлебе насущном, он сначала задастся вопросом о том, является ли исповедуемая им религия истинной или нет, аутентичной или нет. Правильно ли то, что мы верим в Единого Бога? Что лучше – помнить о Боге или отрицать Его? Нужно ли веровать в Единого Бога, в божественную троицу или во множество богов. Так, в один прекрасный день человек достигает возраста, когда он начинает нести ответственность [за свои убеждения и поступки], и он должен определиться с тем, верит ли он в Бога, в Ниспослание [Пророков и Откровения] и в День Воскресения.

Является ли Коран истинным Словом Божьим? Прежде, чем выбрать место проживания, спутницу (или спутника) жизни и приобрести образование, он должен прежде всего выбрать себе религию, ибо религия касается всех сфер его жизни. Таким образом, второй столп Божественно инспирированной культуры – это ее религиоцентризм, который противоположен принципу секуляризма, рассматривающему религию в качестве маргинального жизненного увлечения, постулирующему, что религия не должна вмешиваться в базовые проблемы [человека и общества], и что ее нельзя представлять в виде самого важного аспекта жизни, охватывающего все ее нюансы.

Ислам утверждает, что ни один предмет не находится вне диапазона религиозных ценностей и того, что дозволено или запрещено религией. Религия определяет законность или нелегальность всякой вещи. Это противоречит принципам секуляризма.

Третьей проблемой является либерализм, то есть объявление свободы высшей ценностью, призыв к отмене всех ограничений и превознесению культа прихоти. Либерализм отдает преимущество желанию; и постольку, поскольку вышеупомянутые трактовки свободы на определенном уровне имеют некоторое сходство, если мы переведем это на фарси, то это будет звучать как исалат-у длхах (культ прихоти).

Противоположностью либеральным ценностям является преимущество, отдаваемое праведности и справедливости. Либерализм постулирует, что вы можете делать то, что вы хотите, в то время как Божественно инспирированная мысль и культура постановляет, что вы должны действовать в с согласии с принципами Закона и справедливости. Никто не должен совершать чего-либо противозаконного и идущего вразрез со справедливостью; конечно, эти два [принципа] (законность и справедливость) взаимосвязаны, ибо если мы обратимся к их общему смыслу, то он также включает в себя понятие справедливости:

«Справедливость – это передача всех прав их законному обладателю (претенденту)»

Следовательно, понятие права сопряжено с понятием справедливости, однако с целью избежать неверного понимания, мы говорим об этих понятиях как о связанных между собой.

Итак, либерализм настаивает на примате прихоти и он противостоит религии, которая выступает защитницей истины и справедливости. Иными словами, религия утверждает, что истина и ложь действительно существует, и мы не должны стремиться ко всему тому, что нам понравится. Напротив, мы должны уметь различать, где истина, а где ложь, что справедливо, а что несправедливо. Даже если я бы хотел поступить с кем-либо несправедливо, [религия] не предполагает, что я будто бы имею на это право.

Либерализм полагает целесообразным считать, что мы можем уважать истину и справедливость только тогда, когда их попрание может привести к кризису; но если такой опасности нет, каждый может думать лишь о своих собственных интересах.

Либералы утверждают, что сострадание и честность – это понятия, порожденные слабым человечеством. Если у вас есть возможность, вы можете делать все, что хотите до тех пор, пока вы не почувствуете, что эта свобода (или данное действие) может привести к кризису, а поскольку его неблаговидные последствия могут также сказаться и на вас, эта (свобода) должна быть ограничена. Таким образом, третий столп исламской культуры – это приоритет истины и справедливости, противопоставленный культу прихоти. Эти три столпа – то есть гуманизм, секуляризм и либерализм – являются тремя фундаментальными основами западных культур, и они оказывают воздействие на законодательный процесс.

Разница между исламским и западным взглядом на допустимые границы свободы
Мы установили, что все разумные люди в мире отвергают идею абсолютной свободы. Мы не знаем никого, кто бы сказал, что любой человек может делать что угодно, когда он того пожелает. Так, вслед за отрицанием абсолютного характера и безграничности свободы, возникает вопрос: так каковы же рамки свободы? До какой степени закон может ограничивать свободу? Божественно инспирированная и западная культуры дают на эти вопросы два разных ответа. Согласно западной культуре, свобода должна быть ограничена в том случае, если она угрожает материальным интересам людей.

Если свобода угрожает жизни, здоровью и собственности человека, закон должен накладывать ограничения на нее. Поэтому, если с точки зрения закона сохранение здоровья необходимо, то пригодная для питья вода не должна быть отравлена, ибо это создаст угрозу жизням людей, наложение ограничений на такого рода свободу допустимо, ибо таким свободам стоит ставить препоны во имя безопасности индивидуумов.

Несомненно, этот закон приемлем для всех. Тем не менее, в случае, если [то или иное] действие посягает на целомудрие, внутреннюю чистоту и духовные ценности людей, и загрязняет душу человека, должен ли закон препятствовать ему или нет? Именно здесь начинаются разногласия между Божественно инспирированной и западной культурами. С сакральной точки зрения, человек движется в сторону Божественного и вечного совершенства, а закон предназначен для того, чтобы проложить путь к этому странствию, устраняя все затруднения на этом пути (с этой точки зрения, тот Закон, к которому мы обращаемся, является правовым и административным, исполнение которого должно быть гарантировано правительством, равно как и исполняться индивидуумом. Это значит, что мы не имеем в виду этические вопросы в данном случае).

Отвечая на вопрос, должен ли закон предотвращать что-либо, что вредит внутренней жизни человека, Божественно инспирированная культура настаивает, что это должно быть пресечено, однако западные атеистические культуры полагают, что этого делать нельзя. Если бы мы будем настоящими мусульманами и познаем Аллаха, Коран, Ислам, Святого Мухаммада (ДБАР), Святого Али (мир ему) и Имама нашего Времени (пусть приблизит Всевышний Аллах его триумфальное возвращение), то мы будем высоко ценить духовные, внутренние и не-мирские ценности.

Законодатели должны принимать во внимание духовные, устремленные к Богу интересы, в то время как исламское правительство должно предотвращать то, что вредит духовным достоинствам людей, в противном случае мы последуем за западной культурой. Закон должен не только заботиться о телесном здоровье, пропитании и других аспектах материального благосостояния людей, не только предотвращать что-либо, что способствует беспорядкам и кризису в обществе, и контролировать каждое действие, угрожающее экономическим интересам или безопасности людей. Закон также должен принимать во внимание духовные аспекты жизни [человека и общества].

У нас только один выбор – либо в пользу Исламского Закона, либо в пользу западного законодательства. Конечно же, в этих двух [законодательных] системах существуют общие моменты и точки соприкосновения. Это проявления того, что заключено в утверждении Повелителя Правоверных (мир ему), который сказал:

«Что-то взято отсюда и что-то – оттуда, и смешалось между собой!» («Нахдж аль-балага», хутба 51)[2]

Они берут что-то из исламской культуры, а нечто иное – из западной, и создают ассиметричную комбинацию. Несомненно, Ислам не приемлет такого подхода, и упрек Коран гласит: نُؤْمِنُ بِبَعْضٍ وَنَكْفُرُ بِبَعْضٍ وَيُرِيدُونَ أَن يَتَّخِذُواْ بَيْنَ ذَلِكَ سَبِيلاً
أُوْلَـئِكَ هُمُ الْكَافِرُونَ حَقّاً وَأَعْتَدْنَا لِلْكَافِرِينَ عَذَاباً مُّهِيناً
«Воистину, те, которые не веруют в Аллаха и Его посланников, хотят различать между Аллахом и Его посланниками и говорят: «Мы веруем в одних и не веруем в других», – и хотят найти путь между этим, являются подлинными неверующими. Мы приготовили для неверующих унизительные мучения» (Сура «Ан-Ниса’», 4:150-151).

Сегодня также существуют те, которые желают смешать некоторые элементы Ислама с некоторыми аспектами западной культуры, и представить это обществу в виде «исламского модернизма». Эти люди не веруют в Ислам. Если бы они были верующими мусульманами, они бы знали, что Ислам – тотален и должен приниматься целиком. Я не могу заявлять, будто бы я принял Ислам, но я отвергаю некоторые из его требований. Поэтому нашей задачей в сфере выведения законов и в определении границ свободы является выбор между двумя [подходами к этому вопросу], и мы выбираем один из них. Мы должны принимать в расчет как материальные и мирские угрозы, так и материальные и духовные опасности в их совокупности, чтобы выработать критерии для ограничения свободы.

Если бы мы остановили свой выбор на первом [подходе], мы стали приверженцами атеистической западной культуры, но мы выбрали второй, а это означает, что мы принимаем Божественно инспирированную исламскую культуру. Чем дальше мы от первого полюса, тем ближе мы к Исламу. В любом случае, два этих подхода не обладают абсолютной совместимостью. Ибо если принимать во внимание материальные интересы, и Ислам, и атеистическая западная культура стоят на том, что они должны учитываться. Например, обе культуры сходятся на том, что санитарные нормы должны соблюдаться. Но в том, что касается вопросов духовности, возникают разногласия.

Когда в расчет принимаются только материальные интересы, в жизни человека возникает узкий круг ограничений его свободы, однако, если мы заговорим о духовных ценностях, следующий круг дополнит первый круг, и появится двойной круг ограничений. В результате круг запретов станет шире, чем круг свобод. Когда мы говорим о свободе, признаваемой религией, это означает не ту свободу, как ее понимают на Западе. Это означает, что она предполагает защиту духовных интересов. Мы не можем уподобляться представителям западной культуры, которые ни в чем не ограничены и полностью свободны. Мы должны чтить набор наших ценностей, касающихся духовности, подлинной человечности и вечной жизни человека.

Но западная культура стоит на том, что эти ценности не имеют никакого отношения к законам общества. Политические и государственные законы вращаются лишь вокруг материальных забот общества, а то, что касается вопросов этики, не относится к сфере государственного управления. Если будет сказано, что религиозные святыни находятся в опасности, официальное лицо государства скажут: «Это не касается меня; мой долг – стоять на страже материальных интересов людей и защищать их жизни. Религия – удел семинарий и ахундов[3], они сами способны защитить их (религиозные святыни). Правительство не должно заниматься этими вопросами».

Но если правительство является исламским, оно заявит: «Религия – прежде всего, а потом уже – мирские интересы».

Приоритет духовных и религиозных интересов перед материальными интересами
Если бы мы попали в ситуацию, в которой мы были бы вынуждены выбирать между двумя ситуациями: [первая] - когда основы нашей религии будут подорваны ради экономического прогресса, и [вторая] – когда ради укрепления нашей религии мы будем вынуждены в некоторой степени пожертвовать своей экономической выгодой – каков же будет наш выбор? Мы убеждены в том, что продвижение Ислама гарантирует экономический прогресс, но в долгосрочной перспективе эта программа осуществима, если воплощать ее в жизнь наилучшим образом. Тем не менее, иногда возможно, что на отдельных небольших отрезках времени [забота об интересах Ислама] будет негативно сказываться на реализации наших экономических интересов и ставить конкретных людей в сложное положение. А если возникнет такая ситуация, что обладает приоритетом – религиозные или мирские интересы?

Ясно, что религиозные интересы первичны, ибо в толковании Ибн Аби-ль-Хадида к «Нахдж аль-балага» сказано: «Если ваша жизнь находится в опасности, пожертвуйте своим имуществом ради своей жизни. Если возникнет ситуация, когда вы вынуждены будете выбирать между жизнью и имуществом, пожертвуйте имуществом во имя [спасения] жизни. Если же ситуация будет таковой, что вы вынуждены будете выбирать между жизнью и религией, между тем, чтобы остаться в живых, но неверующим, или быть убитым, но сохранить веру, вы должны пожертвовать своей жизнью и имуществом ради религии».[4]

В этой ситуации правильно, когда человек выбирает смерть: قُلْ هَلْ تَرَبَّصُونَ بِنَا إِلاَّ إِحْدَى الْحُسْنَيَيْنِ وَنَحْنُ نَتَرَبَّصُ بِكُمْ أَن يُصِيبَكُمُ اللّهُ بِعَذَابٍ مِّنْ عِندِهِ أَوْ بِأَيْدِينَا فَتَرَبَّصُواْ إِنَّا مَعَكُم مُّتَرَبِّصُونَ
Скажи: «Неужели вы ожидаете, что нам выпадет что-либо, кроме одного из двух благ? Мы тоже ждем, что Аллах поразит вас мучениями от Себя или же накажет вас нашими руками. Ждите, и мы подождем вместе с вами» (Сура «Ат-Тавба», 9:52)

Что плохого в том, когда человек принимает мученическую смерть на пути своей религии? Он прямиком попадет в Рай. Но если мы предположим, что он проживет еще сотню лет без религии, что он получит, кроме того, что его мучения будут становиться сильнее с каждым днем? Таким образом, с точки зрения Ислама, религиозные и духовные интересы важнее интересов материальных. Поэтому в том, что касается защиты духовных интересов, [исламский] закон считает ее приоритетной.

Философия «естественных прав»
В предыдущих беседах мы прояснили разницу между исламским и западным взглядом на свободу, но, принимая во внимание репутацию, которой обладает Всеобщая Декларация Прав Человека, принятая ООН в 1948 году, нам следует тщательнее проанализировать то, как понимается свобода в контексте этой декларации, и как это понимание соотносится с позицией Ислама.

Каждый, кто знаком с философией права, знает, что одним из направлений в этой области является учение о «естественных правах». С незапамятных времен, когда философия только зарождалась, уже существовала эта дискуссия.

Некоторые древнегреческие философы полагали, что люди обладают правами, являющимися естественными с точки зрения их природы, и никто не может отрицать за ними этих прав, ибо они заложены в самой их природе. Основываясь на этом, они пришли к некоторым умозаключениям, которые находились в противоречии друг с другом. В этом отношении одним из знаменитых заблуждений, возникших в философии права, стала его «натуралистическая» трактовка. Некоторые [философы] утверждали, что у разных людей – разная природа. Например, природа белого человека отличается от природы чернокожего. Представители черной расы считаются более сильными физически, но в умственном отношении более слабыми, нежели белые. Похожих взглядов придерживался Аристотель. (Никому не следует совершать подобной ошибки.

Лично я не принимаю таких взглядов; я только рассказываю о них). Он [Аристотель] утверждает, что поскольку черные сильнее физически, единственной приемлемой для них работой является физический труд. А раз белые люди более развиты в интеллектуальном отношении, им должны доверяться управленческие должности в обществе. В итоге получается, что одни люди были сотворены, чтобы обслуживать других людей. Таким образом, рабство – это закон человеческой природы. Но с этого момента мы не будем продолжать тему того, является ли природа чернокожего человека таковой, какой она изображается в этом утверждении. Это – сама по себе длинная дискуссия, требующая гораздо большего времени, нежели то, которым мы сейчас располагаем.

В любом случае, наиболее рациональным, осмысленным и полезным предметом обсуждения в рамках теории «естественных прав» является то, существует ли нечто, именуемое естественными общими потребностями всех людей, которые, в случае их наличия, должны уважаться. Человек не должен был лишен того, в чем он в целом нуждается по природе своей. Это утверждение – приемлемо. Мы также верим в то, что человек не должен быть лишен того, в чем испытывает естественную потребность он сам и все остальные люди. Но вопрос вот в чем: что подразумевается под этими потребностями? Человек по природе своей испытывает голод; все люди нуждаются в еде. Поэтому никто не должен быть лишен возможности принимать пищу. Он не должен быть лишен возможности говорить, то есть ему нельзя отрезать язык, или давать ему то лекарство, которое станет причиной его немоты, и он не должен подвергаться аналогичным [калечащим] действиям. Тем не менее, следует отметить, что они [сторонники этой теории] преследуют определенные цели, поднимая этот вопрос [о естественных правах].

Границы прав человека на Западе
Вы все знаете, что в последнее время все чаще звучит тема (Всеобщей) Декларации Прав Человека.

Вначале эта декларация была подписана представителями 46 государств. Затем, чуть позже, другие страны присоединились к ее признанию, и в результате она приобрела «всеобщий» характер. В этой декларации перечислены такие права человека, как свобода слова[5], свобода перемещения[6], свобода выбора рода занятий[7], свобода религиозного выбора[8], свобода выбора супруга(и)[9] и т.д.

В отношении этой декларации возникли некоторые дискуссии между экспертами в области права, которые были знакомы с его философией (в частности, речь идет об исламских законоведах). В ходе этих дискуссий возникали такие вопросы: какова философская база определения тех или иных прав человека в качестве абсолютных и неотъемлемых? Каковы аргументы в их пользу? Существуют ли особые случаи, когда действие этих прав могут быть приостановлено, или на них могут быть наложены ограничения, или такие случаи не предусмотрены? Обладают ли эти права абсолютным приоритетом перед законом так, что ни один закон не уполномочен посягать на них? Может ли существовать закон, ограничивающий свободу слова? Разрешено ли издавать закон, ограничивающий свободу выбора супруга(и)? Может ли государство издать закон, в определенной мере ограничивающий свободу перемещения гражданина? Дозволено ли, чтобы какой-либо закон ограничивал эти права [в каких-то] особых [ситуациях]?

Когда мы говорим, что такой-то субъект обладает естественными правами и естественными человеческими потребностями, означает ли это, что они неотъемлемы и не подлежат никаким ограничениям? Существует ли предел, где такие ограничения могут накладываться на эти права? И если он есть, то кто определяет его и степень ограничения [того или иного естественного права]? Истина заключается в том, что, насколько мне известно, большинство самих авторов декларации и ее толкователей воздержались от того, чтобы дать четкие ответы на эти вопросы.

Наконец, что подразумевается под свободой в контексте вышеупомянутых прав? Те ли это свободы, на которые ни один закон не уполномочен накладывать ограничения? Не предполагается, что мы должны спросить: «Каков конечный предел этой свободы?» Означает ли свобода слова, что каждый может говорить, что ему вздумается?! Мы видим, что ни в одной стране не было дано разрешения на подобное. Фактически, в каждой стране господствует убеждение, что свобода слова имеет свой предел, и должна быть ограничена. Например, оскорбление личности считается неприемлемым во всех частях земного шара.

Возникновение разногласий по поводу пределов свободы
Вопрос о пределах и ограничении свободы и о том, кто их определяет, носит общий характер, и это значит, что раз сказано, что свобода превыше закона и не должна попираться [им], он сопряжен с узакониванием свобод. Некоторые также говорят об «законных и разумных свободах», в то время как другие дают иные описания. В некоторых параграфах Декларации Прав Человека присутствует выражение «моральный», которое связывается с соблюдением прав наряду с нормами морали. Эти параграфы в большей или меньшей степени содержат в себе двусмысленные понятия. Очевидно, что говоря о «законности», они имеют в виду не религиозный закон – такой, как исламский.

Это правда, что с лингвистической точки зрения слова мащру‘ (законный) и Шари‘ат (Божественный Закон) являются однокоренными. Тем не менее, машру‘ (дозволенный) в правовом и политическом обозначат то, что называется словом кануни (легитимный), и то, что правительство и власть считает имеющим [законную] силу (му‘табар), но не является непременно дозволенным с религиозной точки зрения. Пусть это не смущает некоторых верующих, которые могут ошибочно предположить, что когда мы говорим о законных правах или законных свободах, мы говорим только о том, что разрешено Исламским Законом. Напротив, под «легитимным» мы понимаем то, что имеет значение кануни, то есть авторитетные и имеющие законную силу (му‘табар) законы (хукук), в том время как «нелегитимными» (гайр-е машру‘) являются такие деяния, которые попирают права других людей.

Но возникает вопрос: какие права легитимны и рационально обоснованны, а какие из них – нелегитимны и нерациональны? Кто будет определять это? Нет иного пути, кроме как дать такой ответ: закон детально определяет границы свободы, и именно здесь могут быть обнаружены [упомянутые ранее] противоречия и несогласованности. С одной стороны, они [либералы] утверждают, будто бы эти права и свободы превыше закона и что ним один закон не уполномочен ограничивать. Но когда мы пытаемся выяснить, является ли свобода абсолютной или ограниченной, они отвечают, что она не является абсолютной. Поскольку они не могут дать верный ответ, они утверждают, что то, к чему они апеллируют – это легитимные свободы. Мы же спрашиваем: «А что значит «легитимные свободы»?

Они говорят, что «легитимным» является все, что одобряет закон. Значит, закон определяет границы свободы. Вы заявляете, что эти свободы – превыше закона. В ответ они, возможно, скажут, что все человеческие существа и разумные люди знают, что подразумевается под легитимными и рациональными свободами. Мы же парируем, что если все люди, все разумные люди знают что-то определенное, то тогда наши споры несущественны, ибо мы и все мусульмане мира, число которых достигает более миллиарда человек, входим в число разумных людей. А они могут указать нам на то, что в Исламе некоторые виды свобод признаются и уважаются, а другие – считаются неприемлемыми. В итоге, примем во внимание, что, несмотря на проведенное нами исследование вопроса, наш вопрос остается без ответа. Специалисты по философии права не дают однозначного ответа на вопрос, что именно служит пределом для [этих] свобод.

Царство свободы в Декларации Прав Человека
Что комментаторы Декларации Прав Человека и мыслители пишут в своих книгах по философии права о границах свободы и сопряженных проблемах? Первый тезис, который мы можем у них обнаружить – это то, что свобода одного заканчивается там ,где начинается свобода других. Иными словами, человек свободен [в своих действиях], пока его свобода не ущемляет прав окружающих. Это самый важный аргумент, который когда-либо был выдвинут и отстаивался в области философии права. В действительности, в Декларации Прав Человека, которая является «священной коровой» для адептов западной философии права, указывается, что человек свободен до тех пор, пока его свобода не начинает служить посягательством на свободу окружающих. Однако если свобода человека причинит беспокойство окружающим, он должен быть лишен права на нее. И с этой точки зрения эта свобода – ограничивается.

С этого момента возникает ситуация, когда мы можем задать очень много вопросов, среди которых – и такие. Во-первых, в каких сферах вы принимаете во внимание и в каких категориях вы определяете понятие «посягательство на свободу других»? Учитываются ли при этом дела, касающиеся вопросов духовности? Является ли посягательство на религиозные святыни людей равнозначными попранию их свобод, или нет?

Западная либеральная мысль постулирует: ограничение свободы не касается духовных ценностей, и выступление против них не является поводом для ограничения свободы. Так, если согласно Исламу оскорбляющий Аллаха, Пророка (ДБАР) и других святых персоналий Ислама (Мир им) расценивается как отступник (муртад), и, к примеру, оглашения разрешения на убийство Салмана Рушди было обусловлено его богохульными выпадами против исламских святынь, либеральная мысль не приемлет этого и отстаивает свободу выражения мнения. [Согласно либеральной точке зрения], он – писатель и может писать все, что угодно – и вы можете писать все, что вам заблагорассудится. Наш вопрос таков: неужели темы, поднятые в этой книге («Сатанинские стихи»), не являются оскорблением святынь других людей? Конечно, вы не можете сказать, что их это не оскорбляет.

Является ли свобода слова столь безбрежной, что ради нее [допускается], что один человек может ранить чувства более чем миллиарда мусульман, которые любят Пророка (ДБАР) больше, чем себя, и готовы пожертвовать сотней своих любимых ради него? Это должно расцениваться в качестве свободы слова?! Если то, что подразумевается под свободой слова в Декларации Прав Человека, - это именно это, в таком случае мы прямо и решительно заявляем, что мы не признаем этой декларации.

Проблема определения свободы на Западе
Наш основной вопрос тем, кто считает эту декларацию действительной и приравнивает ее к Священному Писанию таков: а каковы подтверждения в пользу действительности этой декларации? У нее есть рациональное обоснование? Если это так, то вы должны согласиться с доводами разума. Нельзя с легкостью заявить, что свобода превыше закона и, следовательно, не может быть ограничена. Если вы утверждаете, что эта декларация стала действительной постольку, поскольку представители разных стран подписали ее, то станет очевидным, что ее ценность зависит от того, подпишем мы ее или нет. Теперь же спросим Вас – а как быть с теми, кто не подписал это декларацию, или же подписал ее под какими-либо условиями? Они тоже должны неукоснительно соблюдать ее?

В каждом обществе сформировалась определенная культура, согласно которой какие-то вещи считаются священными, а также – законы, и одним из условий Декларации Прав Человека является постулат о том, что каждый человек обладает свободой выбора собственной религии. Хорошо, раз человек выбрал себе религию, он должен соблюдать ее предписания. Выбор религии означает не только то, что человек объявил об этом, но и то, что он решил добровольно действовать согласно ее нормам, и соблюдать предписания избранной религии в соответствии со своим свободным выбором.

Мы – свободно выбираем Ислам; Ислам же постулирует, что всякий, оскорбляющий святых персоналий Ислама (мир им), должен быть приговорен к смерти. С точки зрения западной культуры, [этот и многие другие] законы Ислама направлены против прав человека, естественных прав человеческих существ. Это обосновывается тем, что каждый человек – в соответствии с его природными потребностями – имеет право говорить все, что ему вздумается. Поэтому два этих пункта (свобода слова и свобода вероисповедания), предусмотренные Декларацией Прав Человека, находятся в противоречии друг с другом.

Специально для Imamat-News

Перевод Фатимы (Анастасии) Ежевой

Источник: imamat-news.ru


_________________________ [1] Данте Алигьери (1265-1321), итальянский поэт и писатель, известный как автор эпоса «Божественная комедия» (“La divina commedia”).
[2] Надо сделать ссылку на русский перевод; в оригинале – ссылка на сайт www.al-islam.org
[3] Ахунд – слово неопределенной этимологии, изначально обозначал ученого, обладавшего необыкновенным влиянием, однако позже это название закрепилось за учеными более низкого ранга, а затем приобрело негативный оттенок, в особенности в кругах секуляристов.
[4] Ибн Аби-л-Хадид, «Шарх Нахдж аль-балага», том 8, стр. 25.
[5] Статья 19 (Свобода мнения и обмена информацией).
[6] Статья 13 (Право на свободное перемещение и нахождение в собственной стране, а также на добровольный выезд из нее и въезд в нее).
[7] Статья 23 (Право на работу и честный заработок).
[8] Статья 18 (Свобода совести и вероисповедания).
[9] Статья 16 (Право на брак и защиту семьи).